Ожесточенные споры по поводу тарифов 232 и выхода США из иранской сделки и Парижского соглашения по климату наложили отпечаток на все мероприятие. И без того непростые отношения между президентом Трампом и премьер-министром Трюдо достигли своей низшей точки сразу после окончания встречи. Раздраженный тем, что по окончании саммита Трюдо выступил перед прессой с критикой американских тарифных мер, президент Трамп разразился фирменным твитом против своего канадского коллеги с борта самолета Air Force One, когда тот направлялся на свою беспрецедентную первую встречу с Ким Чен Ыном. После этого сотрудник Белого дома Питер Наварро в беседе с репортером нецензурно выразился о том, что для Трюдо есть "особое место в аду". Американо-канадские отношения, возможно, находятся на самом низком уровне со времен неудачного вторжения американцев в Верхнюю Канаду во время войны 1812 года.
На тот момент не было никакой надежды на то, что соглашение будет ратифицировано к 115-му созыву Конгресса, а опросы и исторические тенденции предсказывали значительный перевес демократов на осенних выборах. Мы фактически зашли в тупик по всем основным вопросам, а Соединенные Штаты и Канада молчали. Мы решили приостановить переговоры до окончания выборов в Мексике 1 июля. NAFTA висела на волоске.
Далее произошло появление на сцене нового и, в конечном счете, очень важного персонажа этой драмы - Андреса Мануэля Лопеса Обрадора, более известного под инициалами AMLO. Левый, популистски настроенный, АМЛО дважды терпел неудачу в борьбе за пост президента Мексики. После первого провала в 2006 году он заявил о широкомасштабном мошенничестве на выборах, провозгласил себя "законным президентом" Мексики и даже устроил шуточную инаугурацию на главной площади Мехико - Зокало. В третий раз споров уже не было: АМЛО одержал ошеломляющую победу на президентских выборах 1 июля, опередив своего ближайшего соперника более чем на тридцать процентных пунктов.
Это был еще один момент переговоров, который заставил вас затаить дыхание. Как и Трамп, АМЛО был убежденным националистом и не любил НАФТА. Он также был ярым критиком Пеньи Ньето и его партии PRI, которая, по его мнению, стала олицетворением худшего из "неолиберального" консенсуса, доминировавшего в мексиканской политике на протяжении последних нескольких десятилетий. Он также на собственном опыте убедился в том, что НАФТА нанесла экономический ущерб фермерам, ведущим натуральное хозяйство в Мексике. Захочет ли АМЛО перечеркнуть всю нашу работу и начать переговоры с самого начала?
Ответ пришел вскоре после выборов, когда АМЛО назначил моего старого друга, посла Хесуса Сеаде, своим личным представителем на переговорах. Хесус Сеаде, ученый с хорошими связями, который провел годы в Гонконге, был представителем Мексики в ГАТТ в Женеве, когда я был заместителем министра иностранных дел США в 1980-х годах. Когда Сиде прибыл в Вашингтон, мы пообедали в одном из моих любимых вашингтонских заведений - в клубе "Метрополитен". Я не был уверен, чего ожидать, но быстро воодушевился, когда он заявил, что, хотя будущая администрация хотела бы видеть ход переговоров и рассмотреть некоторые чувствительные области, АМЛО готова поддержать новое соглашение. Но есть одна оговорка: АМЛО поддержит соглашение, выработанное администрацией Пеньи Ньето, но если переговоры не будут завершены до истечения срока полномочий Пеньи Ньето в конце ноября, АМЛО будет настаивать на том, чтобы начать все сначала. Я почувствовал облегчение от того, что у нас еще есть шанс, но и глубокую тревогу, зная, что у нас есть всего несколько недель на завершение переговоров. Это также означало, что мы будем вести переговоры с мексиканцами в одиночку. Трехсторонние переговоры никогда не могли продвигаться так быстро.
Когда мы собрались на первую после выборов сессию переговоров, на мексиканской стороне стола в главном конференц-зале здания Уиндер не хватило места, чтобы уместить всю мексиканскую делегацию. В качестве жеста доброй воли я пригласил Сиде сесть рядом со мной на американской стороне стола. Я сказал, что представители рабочих должны сидеть вместе. Он сделал это с улыбкой, и впервые за несколько месяцев атмосфера в зале разрядилась.
Хотя желание АМЛО поскорее завершить переговоры было положительным моментом, времени на это не оставалось. Соглашение должно было быть заключено и исполнено до приведения АМЛО к присяге 1 декабря 2018 года. Но с учетом сроков, установленных законом о полномочиях по продвижению торговли в США, который требует, чтобы президент уведомил Конгресс за девяносто дней до подписания торгового соглашения, это означало, что у нас было менее двух месяцев на завершение переговоров, или до 28 августа 2019 года, за девяносто дней до истечения срока полномочий Пеньи Ньето.
После этого мы приступили к яростным шести неделям переговоров, засучив рукава и сосредоточив внимание. Мы быстро пришли к согласию по правилам происхождения автомобилей - вопросу, который буксовал месяцами. Мексика согласилась на 75-процентное "региональное содержание стоимости" и 40-процентное (для легковых автомобилей) и 45-процентное (для грузовиков) требование "содержания стоимости рабочей силы" (шестнадцать долларов в час для рабочих). Мексика также согласилась продлить период эксклюзивности для защиты клинических данных биологических препаратов и защитить интернет-платформы от ответственности за размещенный пользователями контент - торговый эквивалент противоречивого закона Section 230 в США, что было ключевым требованием сенатора Уайдена.
В итоге самым спорным оказался трудовой вопрос. Переговоры по главе о труде были, мягко говоря, нетипичными. На моего непосредственного коллегу, министра Гуахардо, оказывали сильное давление влиятельные мексиканские лоббисты из частного сектора, которые были категорически против того, чтобы идти дальше трудовых реформ, на которые администрация Обамы вынудила Мексику согласиться во время переговоров по ТТП. Проявляя гибкость по другим вопросам, Гуахардо не хотел идти на уступки по трудовым реформам и, похоже, не понимал политической значимости этого вопроса в США.
Стало ясно, что нам нужен другой собеседник. Мы нашли его в лице министра иностранных дел Мексики Луиса Видегарая. Видегарай, блестящий экономист, получивший образование в Массачусетском технологическом институте, и искушенный политический оператор, лучше, чем кто-либо другой с мексиканской или канадской стороны, понимал, какой экзистенциальной угрозе подвергаются обе страны, если президент Трамп осуществит свою угрозу расторгнуть соглашение. И в отличие от других, Видегарай не думал, что Трамп блефует. Видегарай не собирался пускать переговоры на самотек из-за того, что Мексика настаивала на сохранении устаревшей и совершенно неоправданной трудовой системы.
В тот момент трудовые переговоры проходили в основном в тайне и вне обычных каналов между моим заместителем К. Дж. Махони и руководителем аппарата министра Видегарая Нарсисо Кампосом Куэвасом. Когда другие члены мексиканской делегации узнали о циркулировавшем проекте текста, они стали насмешливо называть его "приложением Нарсисо". Как и все остальное в этом испытании, переговоры по главе о труде представляли